«Родился я в Харькове, – так написал в самом начале своей автобиографии Борис Савинков, будучи уже осужденным – от отца русского и матери украинки в 1879 году...»
Учился в Варшавской гимназии, потом поступил в Петербургский университет, был исключен и уехал доучиваться за границу, в Германию.
Все пошло от отца, «испортившего» сыновей. Он занимал судейскую должность в Варшаве, но за «революционные убеждения» был уволен. Все сыновья пошли по его стопам: старший брат Бориса погиб в Сибирской ссылке, сам Борис уже в 18 лет знал, что такое арест и тюрьма, чуть позже станет революционером и младший, Виктор Савинков.
В 1899 году Борис был арестован вторично. После освобождения примкнул к социал-демократической группе «Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и стал, как он сам писал, «плехановцем». В 1902 году был арестован снова и выслан в Вологду – стариннейшее, как и Соловки, ссыльное место еще со времен деда Ивана Грозного. В Вологде и состоялось его «историческое» свидание с «бабушкой русской революции» Екатериной Константиновной Брешко-Брешковской, одной из создателей и лидеров партии социал-революционеров и их Боевой Организации.
Екатерина Константиновна уже тогда являлась легендой, была на 35 лет старше Савинкова (она еще и переживет его на десять лет), имела за плечами более, чем двадцатилетний опыт каторги, тюрем и ссылок еще с «народнических» времен и умела заговаривать зубы молодым. Она и вовлекла Бориса в партию социал-революционеров, причем в самое непримиримое ее крыло.
В мае 1903 года Савинков бежит из ссылки, перебирается через Норвегию в Женеву, где знакомится с товарищем Азефом (Евно Фешелевичем), одним из основателей партии эсэров и десять лет, как секретным сотрудником Департамента полиции. Азеф принимает его в Боевую Организацию социал-революционеров, и в начале 1904 года поручает организовать покушение на министра внутренних дел Плеве. Савинков организовал, и его одногодок и член Боевой Организации с 1903 года Егор Сергеевич Созонов в июле 1904 года смертельно ранит Плеве. За это Азеф назначил Савинкова своим заместителем, и Борис Викторович был кооптирован в члены ЦК ПСР. Потом, как писал сам Борис Викторович, он участвовал в убийстве его высочества великого князя Сергея Александровича, покушениях на московского генерал-губернатора Дубасова, министра внутренних дел Дурново, адмирала Чухнина, премьера Столыпина и нескольких покушениях на Николая Второго в 1906 году. А затем Азеф сдал Савинкова в Севастополе охранке, Борис Викторович был приговорен к смертной казни, но за день до исполнения приговора умудрился сбежать. В России оставаться было больше нельзя.
«Окончательно эмигрировал в начале 1911 г., когда поселился за границей, – писал в автобиографии Савинков, – сначала в Италии и потом во Франции».
Во время Первой мировой войны Борис Викторович, обладавший литературным даром, служил военным корреспондентом у французов, а после Февральской революции вернулся в Россию.
Керенский назначил Савинкова комиссаром VII-ой армии, потом комиссаром Юго-Западного фронта. Через малое время Борис Савинков становится Управляющим Военным и Морским министерством и генерал-губернатором Петрограда.
В должности Военного Генерал-губернатора Петрограда Борис Викторович защищал столицу во время так называемого Корниловского мятежа, но в сентябре 1917-го был уволен Керенским в отставку по подозрении в симпатиях «Корниловской программе». Также заочно, по той же причине, Савинков был исключен из партии социал-революционеров.
«После октябрьской революции я стал бороться против большевиков, – писал Савинков в своей автобиолграфии. – Я, как и многие, думал тогда что большевики разрушают Россию…». Организация «Союза защиты Родины и Свободы» – его рук дело. Антибольшевистские мятежи в Ярославле, Рыбинске и Муроме в июле 1918года – тоже. Когда мятежи были подавлены, Савинков в августе 1918 года перебирается в Казань, занятую восставшим корпусом чехов, возвращающихся на родину…
Казань в то время была официальным сборным пунктом «Союза защиты Родины и Свободы», председателем Всероссийского комитета которого с весны 1918 года стал Савинков. В Казань была эвакуирована часть московской организации «Союза», а, кроме того, существовала договоренность, что в случае неудачи восстаний в Ярославле, Рыбинске и Муроме именно сюда должны будут стягиваться оставшиеся в живых повстанцы. Так и произошло. И бывший член Центрального Комитета партии социал-революционеров, Управляющий Военным и Морским министерством, генерал-губернатор Петрограда и глава «Союза защиты Родины и Свободы» вступает в Народную Армию подполковника Каппеля, получает винтовку и лошадь и в одной рубашечке (факт) отправляется с отрядом в сто сабель партизанить по красным тылам. Газета «Рабочее дело» от 1 сентября 1918 года писала, что 28 августа, «около 14 часов», отряд конницы, в рядах которой находился Савинков, уничтожил артиллерийским огнем станцию Тюрлема и взорвал железнодорожный путь в трех местах и с 50 вагонами, полными снарядов.
После рейда отряд благополучно вернулся в Казань. Но вот в самой Казани было не благополучно. Добровольческая Народная армия Каппеля была мала, неоднородна, состояла из рабочих, офицеров, бывшей учащейся молодежи и крестьян, и надежды на нее в защите Казани от наступавшей Красной Армии было мало. Казань пала, чехи ушли, и Савинков вместе с едва ли не половиной жителей Казани перебрался в Уфу. Через год он был уже в Марселе, а в 1920-м уехал в Польшу, где начал формировать свою Добровольческую армию и восстановил «Союз защиты Родины и Свободы».
«В 1921-23 гг. пытался организовать подпольную борьбу против Советской власти. В 1923 г. для меня стало ясно, что белое и зеленое движение разгромлено окончательно. В 1924 г., в августе, я поехал в Россию – прежде всего для того, что бы взглянуть, что именно происходит в СССР и возможно ли и нужно ли продолжать борьбу. Я был арестован в Минске...» (Б. Савинков. Моя биография. 1924, стр.3).
Савинкову было предъявлено обвинение по 10 пунктам, предусмотренным шестью статьями особой частью тогдашнего Уголовного Кодекса. Пять из статей предусматривали высшую меру наказания. Копию обвинения Борис Викторович получил ночью 23 августа 1928 года.
Согласно требованиям действующего Уголовно-Процессуального кодекса, по истечении 72 часов после вручения обвинения началось слушание дела в Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Председателем суда был назначен заместитель председателя Военной Коллегии Ульрих, членами суда – товарищи Камерон и Кушнирюк.
Слушалось дело 27 августа. А 28-го обвиняемому было предоставлено заключительное слово, первой фразой которого была следующая: « Граждане судьи, я знаю ваш приговор заранее. Я жизнью не дорожу, и смерти не боюсь» (Дело Бориса Савинкова. М., 1924, стр. 110).
Он пытался объяснить, почему он боролся против советской власти. Он приводил примеры бесчеловечного отношения этой власти к людям, в том числе пример со своей сестрой Надеждой и ее мужем, бароном фон Майделем.
Майдель был тем самым единственным офицером из петербургского гарнизона, который отказался стрелять в рабочих 9 января 1905 года. В первый же день революции 1917-го он был расстрелян. Затем расстреляли и его жену – сестру Бориса Савинкова.
Он говорил о притеснении крестьян, о попрании человеческих прав. И… признавал бесполезность борьбы против существующих ныне порядков.
Он полностью отрекался от целей и методов антисоветского движения.
Он слагал оружие к ногам новой власти.
Он признавал ее.
Суд предоставил Савинкову последнее слово, надеясь, что раскаявшийся контрреволюционер будет просить о снисхождении к нему, ведь последними словами в приговоре были следующие: « по совокупности – расстрелять с конфискацией всего имущества».
Борись Викторович от последнего слова отказался…
Вечером того же для Ульрих вручил Борису Савинкову копию постановления Президиума ЦИКа СССР, подписанного Председателем Центрального Исполнительного Комитета СССР Калининым и секретарем ЦИКа Енукидзе. Учитывая отказ Савинкова от дальнейшей борьбы с Советской властью, вынесенная ранее мера наказания – смертная казнь – была заменена десятилетним сроком лишения свободы.
Через восемь месяцев, 7 мая 1925 года, его, как обычно, водили на прогулку, после чего привели в кабинет товарища Пиляра на пятом этаже, из которого отдельным входом можно было попасть в тюрьму.
Борис Викторович нервно вышагивал по кабинету, ожидая тюремную охрану. По воспоминаниям чекиста Николая Долгополого, он вдруг резко, рыбкой нырнул в окно, раскрытое по случаю теплого вечера.
Несмотря на внезапность, его успел схватить за ноги чекист Григорий Сыроежкин, сидевший у окна. Но не удержал. Последний побег Бориса Савинкова снова оказался удачным…
