Бунтарей не любит никто. Этому никоим образом не противоречит тот факт, что их имена входят в учебники истории (и даже школьные сочинения на тему «На кого я хочу быть похожим»), о них пишут интересные книги и снимают захватывающие фильмы. Бунтарей помнят, превозносят, ими восхищаются – но не любят! О бунтаре очень интересно читать – но не приведи судьба жить с ним рядом.
Причина ненависти к подобным личностям очень проста: бунтарь – это тот, кто хочет ниспровергнуть то, что привычно. Может быть, не вполне идеально – но мы так привыкли, другого мы не знаем – и не окажется ли это другое еще хуже?
Вот, предположим, живу я себе в своем поместье. Я очень тепло отношусь к моей старой служанке, которая меня с младенчества нянчила, а ее внучка – вообще моя лучшая подруга (не в том смысле, как владелица соседнего поместья, конечно – но пооткровенничать с ней можно даже в большей степени). Да и к другим крестьянам отношусь вполне по-божески: не секу на конюшне, не душу непосильными оброками, не разлучаю мужей с женами и детей с родителями, продавая разным помещикам. Да и мужички с бабами меня любят – «матушкой нашей» величают, за здоровье мое в церкви молятся, к деткам в крестные зовут. Так жили мои родители, деды, прадеды, все были довольны, и сейчас мои крестьяне вполне довольны… И вдруг является некто, утверждающий, что это неправильно, что крестьянин – такой же человек, как и я, соответственно, я не должна им владеть!
Конечно, нам легко судить с высоты веков, кто был прав в такой ситуации. Но если бы наша «добрая барыня» повнимательнее читала Священное писание, она могла бы обратить внимание на слова о том, что «все люди равны перед Богом». А от этой мысли – прямой путь к мысли о равенстве земном: в христианстве человек «не раб, но сын» – даже Богу, и тем более – возвышенный Богом до такой степени человек не может быть рабом другого человека, не может быть вещью, которую можно купить или продать.
В сущности, бунтари не придумывают ничего нового – они лишь призывают расширить те нормы, которые уже действуют. И в этом смысле они могут считаться правыми даже с точки зрения современников. Скажем, когда началась борьба за права женщин, обществом уже был принят постулат о равенстве всех людей перед законом. Но разве женщина – не человек? Почему же к ней отношение со стороны закона должно быть другим?
Бунтарь, несомненно, прав, когда сокрушает то, что отжило свое и уже не столько помогает жить, сколько мешает. Это может касаться не только общественного устройства, но и искусства. Сергея Сергеевича Прокофьева, например, современники называли «музыкальным хулиганом» – но он был одним из тех, кто прокладывал пути для музыки ХХ века.
Но бывает и другое бунтарство. Например, бунтарем был в своей время американский врач Кеворкян, заслуживший прозвание «Доктор Смерть» – первый среди современных врачей, поднявший на щит идею эвтаназии. Да, в конечном итоге эта идея победила на Западе – но означает ли это, что он был прав? Мы поймем это, когда «волна», поднятая Кеворкяном, докатится до нашей страны в полной мере, когда за отказ от эвтаназии начнут осуждать, когда она станет обязательной… А всего-то нужно было вовремя задаться вопросом: а правильно ли это – убивать ни в чем не повинного человека?
Прав или неправ тот или иной бунтарь, лучше всего показывает будущее. Но каждый из нас может провести несложную проверку той или иной новой идеи, задумавшись: а хотел бы я жить в обществе, где такая идея станет нормой?
