Мне это право,
Это право, все равно
Зато не величают трусом
Давным-давно
Давным-давно
Давным-давно...»
Веселая комедия Эльдара Рязанова «Гусарская баллада», вышедшая на экран в 1962 году к 150-летию Бородинской битвы, любима не одним поколением советских зрителей. Но фильм получился не столько о войне, сколько о любви, а в жизни кавалерист-девицы Надежды Дуровой, в некотором смысле послужившей прототипом Шурочки Азаровой, любви было совсем не много. Может быть, поэтому так не по-женски сложилась ее судьба.
С первых дней жизни ей пришлось столкнуться с нелюбовью самого близкого и родного человека – матери. Её мать – Надежда Ивановна Александрович – дочь знатного и богатого полтавского помещика была одной из первых красавиц Малороссии. Уже с пятнадцатилетнего возраста у нее не было отбоя от женихов. Но вопреки воле отца, избалованная и экзальтированная девушка отдала свое сердце ротмистру Андрею Васильевичу Дурову – командиру эскадрона гусарского Полтавского полка. А дальше все было, как в лучших (или худших?) традициях того времени: темная осенняя ночь, каштановая аллея, коляска, запряженная четверкой лошадей, крепкие объятия ротмистра, венчание в ближайшем селе и дорога в Киев, где в то время квартировал полк возлюбленного. Прощай сытая и спокойная жизнь в богатом отцовском доме, впереди – полная неудобств и лишений кочевая жизнь!
К слову сказать, ротмистр Дуров был вполне достойным человеком, и даже не совсем бедным, поэтому поступок молодой девушки мог быть вполне извиняем, но он шел настолько вразрез со строгими малороссийскими устоями, что отец в великом гневе проклял свою дочь, лишив всяческого благословения, моральной и материальной поддержки. Живя в Киеве, молодая женщина в течение двух лет писала письма отцу с просьбой о прощении, но он был непреклонен. Забеременев, Надежда Ивановна мечтала о сыне, который, по её мнению, обязательно помирит их с отцом. Но вместо сына, 17 сентября 1783 года, в Киеве, родилась дочь, на редкость крупная, некрасивая и крикливая, которую в честь матери тоже нарекли Надеждой. Увидев новорожденную дочь, мать в отчаянии отвернулась к стене.
Однажды, переезжая вместе с полком в Херсон, мать измученная бессонной ночью и постоянным плачем полугодовалой девочки, по-видимому, в состоянии аффекта, выбросила ее из окна кареты. К счастью, ребенок не пострадал. Гусары подняли малютку и отдали встревоженному отцу. "Благодари бога, что ты не убийца! Дочь наша жива; но я не отдам уже ее тебе во власть; я сам займусь ею" – после этих слов отец передал дочь на воспитание своему ординарцу, который очень привязался к девочке. С тех пор перед глазами ребенка были только лошади, сабли да пистолеты, а засыпала Надежда под музыку полкового оркестра, а не под колыбельную матери. С раннего детства девочка пропадала на конюшне, скакала в седле, лазала по деревьям, стреляла из лука, могла управляться с пистолетом, словом, ординарец научил ребенка всему, что умел делать сам. Со временем отец подарил подросшей дочери необъезженного жеребца Алкида, с которым Надежда прошла не одно сражение.
Чтобы закончить историю с дедом, скажу, что узнав о рождении внучки, ясновельможный пан все же простил свою непутевую дочь. Причем, обставил это с большой торжественностью: лично съездил в Киев к архиерею с покаянием и просьбой «разрешить его от необдуманной клятвы не прощать никогда дочь свою». Получив пастырское разрешение и благословение, он написал дочери, что прощает её, благословляет и её брак, и рожденное от него дитя, также просит дочь приехать к нему для того, чтобы лично принять отцовское благословение и получить приданое. Но по воле судьбы, Надежда Ивановна с детьми смогла приехать к отцу лишь когда муж вышел в отставку и получил должность городничего в городе Сарапуле Вятской губернии. Старшей дочери было тогда около пяти лет, а кроме неё к тому времени у Дуровых родились еще две дочери, уже с ангельской внешностью, которые стали для матери утешением и отрадой. Солдатские манеры маленькой Надежды очень веселили деда и теток, а Надежду Ивановну приводили в настоящее отчаяние и вызывали постоянное «расстройство нервов».
Вернувшись из Малороссии в Сарапул, Надежда Ивановна занялась воспитанием дочери, прочно усвоившей манеры резвого мальчика. Но все попытки матери усадить старшую дочь за пяльцы, вязание или плетение кружев заканчивались неудачей: в руках у Надежды путались нитки и кружева, она рвала и портила ткань, чем приводила мать в настоящее бешенство и провоцировала еще большую нелюбовь к себе. Её мать – хорошая рукодельница – собственноручно учила дочь шитью и вязанию, но Надежда не хотела учиться работе, которой по её мнению «ничего в свете не могло быть гаже». Жизнь девочки была разделена надвое: днем – учеба, ненавистное рукоделие и наставления матери, а после того как в матушкиной комнате погаснет свет – тайные ночные прогулки верхом на любимом коне.
Такая жизнь продолжалась вплоть до четырнадцати лет, пока её ночные прогулки не открылись. Мать, потеряв всякое терпение, решила отвезти Надежду к родным в Полтавскую губернию, с глаз долой. Деда к тому времени уже не было в живых. Надежда жила вместе с бабушкой, дядей и тетками, которые её любили, не морили рукоделием и не устраивали строгих досмотров. А в доме другой тетки, у которой Надежда провела все лето, она окунулась в богатую атмосферу балов и хорошего светского общества (хотя и провинциального), которое ей даже пришлось по душе. Здесь же девочка пережила и первую робкую влюбленность, причем взаимную. И если бы мать опять не потребовала дочь к себе, как знать, была бы в российской истории кавалерист-девица Надежда Дурова? Судя из воспоминаний Дуровой, под «ясным небом Малороссии» она провела лучшие годы своего детства. «Ах, прекрасный край, неужели я должна буду оставить тебя?» - думала пятнадцатилетняя девочка, получив от матери письмо, предписывающее срочно вернуться домой в Сарапул.
А дома ждали её семейные неурядицы. Отец, всегда неравнодушный к женской красоте, свернул налево, об этой связи стало известно матери. Она решила покинуть неверного супруга и уехать на родину. Но ей вдогонку уже неслось письмо от раскаявшегося мужа с просьбой о прощении. Остановившись в Казани, Надежда Ивановна тоже написала супругу письмо, в котором говорила о своей любви к нему и просила его забыть свою нынешнюю привязанность. Получив в ответ заверения в его полном раскаянии, Надежда Ивановна вернулась к мужу и, полагая, что любимая дочь скорее заставит забыть его недостойный предмет своей привязанности, написала дочери письмо с просьбой вернуться в родительский дом.
Забегая вперед, скажу, что раскаяния Андрея Васильевича хватило ненадолго, он так и переходил от одной привязанности к другой. Ни дочери, ни единственный сын ничем не могли помочь вернуть утерянную любовь и семейное счастье. Надежда Ивановна ревновала, томилась и тихо увядала. Этими страданиями она довела себя до болезни и умерла на тридцать пятом году жизни.
Естественно, в такой семейной обстановке на Надежду уже мало обращали внимания, поэтому она, не таясь, совершала конные прогулки и предавалась милым сердцу занятиям. А, глядя на страдания матери, все больше укреплялась в мысли «отделаться от пола, находящегося, как я думала, под проклятием божиим». Но до осуществления своей мечты, Дуровой еще придется пережить немало горестных минут.
В восемнадцатилетнем возрасте Надежду против её воли выдают замуж за судебного заседателя, 25-летнего Василия Чернова. Из-за совершенно скотского поведения супруга в первую брачную ночь, Надежда прямо-таки возненавидела семейную жизнь. Между супругами нет любви и согласия. Даже к новорожденному сыну Ивану Надежда не испытывает никаких нежных чувств. Более того, она бросает мужа и сына и, вопреки гневу родителей, возвращается в родительский дом. Правда, ненадолго. В её голове уже созрел план.
Согласно её мемуарам, она в 1806 году, в день своих именин, остригши волосы и переодевшись в казачье платье, верхом на Алкиде навсегда покидает родительский дом. Догнав казачий полк, вышедший из города, Дурова, представляется дворянским сыном Александром Васильевичем Соколовым и просит зачислить себя в полк. На что получает разрешение полковника Степана Балабина «стать в строй первой казачьей сотни». С этого момента и начинается служба 23-летней кавалерист-девицы Надежды Дуровой в армии. Хотя следует признать, что к тому моменту она была не девицей, а женой и матерью.
Но из других источников мы узнаем несколько иную историю. После возвращения в родительский дом, Дурова влюбляется в казачьего есаула. После того как полк покинул город, она, переодевшись в казачью форму, едет вслед за возлюбленным и некоторое время живет с ним под видом денщика (такую версию событий излагает и Денис Давыдов в письме к Пушкину, рассказывая ему о Дуровой). После разрыва с есаулом, Надежда навсегда прекратила всякие отношения с мужчинами и посвятила себя военной службе. Интересно, что в своих «Записках» Дурова ни словом не упоминает о своем замужестве, рождении сына и истории с есаулом. Эти шесть лет, как будто вычеркнуты ею из жизни.
Поступив в 1807 году на службу в Коннопольский уланский полк, она выдает себя за 17-летнего юношу. Ни тяготы военного быта, ни холод, ни постоянный смертельный риск для Дуровой просто не существовали. Она участвовала в Прусской кампании. За спасение в бою под Фридландом раненного офицера, была награждена Георгиевским крестом и произведена в унтер-офицеры. Перед этим решающим сражением (которое закончилось сокрушительным поражением русской армии и подписанием Тильзитского мира) она написала письмо отцу, в котором просила прощения за причиненную ему боль. Именно после этого письма родные узнали о том, где находится Надежда, а Андрей Васильевич задействовал все связи для того, чтобы вернуть домой заблудшую дочь. Так весть о кавалерист-девице распространилась по всей армии и дошла до Александра I.
Во время аудиенции у императора, Дурова сказала ему о своем самоотверженном желании служить Отечеству на военном поприще и невозможности возвращения к прежней жизни. Александр I позволил ей остаться в армии и перевёл на службу в Мариупольский гусарский полк в чине подпоручика под именем Александра Андреевича Александрова (произведенным от своего собственного имени). С этим именем Дурова прожила всю оставшуюся жизнь, до последнего часа не желая возвратить себе имя, данное при рождении.
Кстати, во время службы в гусарском полку с Дуровой произошел курьезный случай, из-за которого ей, тем не менее, пришлось перевестись в другой полк. Дочь командира полка влюбилась в Дурову, т.е. в подпоручика Александрова, и командир полка был очень недоволен тем, что Александр Андреевич все не делает предложение его дочери.
Надежда Дурова прошла Отечественную войну 1812 года, отличилась в сражениях под Смоленском и Бородино, в котором получила контузию. После возвращения в строй, служила ординарцем у главнокомандующего русской армии фельдмаршала М.И.Кутузова, осведомленного о том, что его ординарец – женщина. Кстати, пока Дурова служила в армии её тайну знали только три человека: царь, военный министр и Кутузов. После окончания Отечественной войны, Надежда Дурова участвовала в военных кампаниях 1813 – 1814 годов.
В 1816 году из-за настоятельных просьб отца она вышла в отставку в чине ротмистра Литовского уланского полка, с годовым пансионом в одну тысячу рублей. Ей было всего 33 года. Вот как пишет она об этом в своих мемуарах: «Мне казалось, что вовсе не надобно мне никогда оставлять меча; а особливо в мои лета, - что я буду делать дома! Так рано осудить себя на монотонные занятия хозяйства! Но отец хочет этого! Его старость! Нечего делать. Надобно сказать всему прости! И светлому мечу, и доброму коню, друзьям! Веселой жизни! Ученью, парадам, конному строю! Скачке, рубке... всему, всему конец! Все затихнет, как не бывало, и одни только незабвенные воспоминания будут сопровождать меня на дикие берега Камы. Минувшее счастье! Слава! Опасности! Шум! Блеск! Жизнь, кипящая деятельностью! Прощайте!»
Выйдя в отставку, она жила в Сарапуле у младшего брата, а затем переехала в Елабугу, где жила одиноко и тихо, в полной безвестности. Отчасти от скуки, отчасти от нужды, она начинает писать мемуары, которые выйдут в печати под названием «Записки кавалерист-девицы». Через брата она отсылает «Записки» Пушкину, который напечатал их в своем журнале «Современник», предварив хвалебной рецензией: «С неизъяснимым участием прочли мы признание женщины, столь необыкновенной, с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным». Для подготовки «Записок» к печати, она приезжает в Петербург и живет там в течение года, в это время и происходит её знакомство с Пушкиным. Александр Сергеевич, очень расположенный к Дуровой, тем не менее, терялся в её присутствии и не знал, как держать себя при общении. Как-то прощаясь, он хотел поцеловать её руку, Дурова же поспешно её выхватила и сказала: «Ах, боже мой, я так давно отвык от этого!» После выхода из печати, «Записки» имели успех, а светское общество хотело познакомиться с их диковинным автором. Поэтому сначала Дурову наперебой зазывали в лучшие петербургские салоны, но поскольку она была дама своеобразная, да и общих тем для разговора почти не находилось, интерес к ней быстро иссяк.
Кроме «Записок», написав еще немало повестей и рассказов, и выпустив в 1840 году полное собрание сочинений в четырех томах, Дурова в течение долгих 26 лет не написала ни строчки. До конца жизни она прожила в Елабуге в многочисленной компании собак и кошек, которых очень любила. Местная ребятня знала эту слабость необычной старухи и специально носила мимо её дома щенков и котят, якобы топить, но после просьб Надежды Андреевны милостиво отдавала ей животных за пятак. А с какой неподдельной болью рассказывает она в своих "Записках" о смерти верного коня Алкида и любимого пса Алмаза.
Дурова никогда не оставляла армейских привычек: ездила верхом, курила трубку, носила мужское платье и короткие волосы, отзывалась только на имя Александр Андреевич. Даже сыну она запретила называть себя «маменькой», а письма с таким обращением сразу же выбрасывала. Кстати, Иван Чернов был сначала на попечении деда, а затем воспитывался в Императорском военно-сиротском доме, где получил отличное образование.
Надежда Андреевна Дурова /Александр Андреевич Александров – первая женщина-офицер русской армии, награжденная Георгиевским крестом, умерла 2 апреля 1866 года в возрасте 83 лет. Она была похоронена в Елабуге со всеми причитающимися ей по рангу воинскими почестями.
